Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-66845 от 15 августа 2016 г. выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).

В семье каждого из нас есть герои, внесшие свой вклад в приближение общей Победы.

В Великой Отечественной участвовали мой прадед по материнской линии и два деда. Их судьбы сложились по-разному. Прадед, Кудрявцев Петр Савельевич, был призван на фронт уже в зрелом возрасте. Он пропал без вести, осиротив пятерых детей. Мой дед со стороны отца, Черепов Григорий Федорович, служил артиллеристом, воевал на IIУкраинском фронте. Он умер за девять лет до моего рождения, поэтому я видела его только на черно-белых фотокарточках.

Сегодня, уважаемые читатели, расскажу вам о мамином отце, Ломаеве Анатолии Васильевиче. Он родился в селе Щелканово Чаинского района Томской области в 1919 году. После школы пошел работать в местный колхоз. Когда началась война, получил направление в Казанское пехотное (впоследствии танковое) училище, которое готовило специалистов для бронетанковых и механизированных войск Красной Армии. Окончив его, дедушка стал помощником командира роты по техчасти, имел звание техника-лейтенанта. Анатолий Васильевич воевал на Калининском фронте, участвовал в первой Ржевско-Сычевской наступательной операции. В одном из кровопролитных боев за Ржев в августе 1942 года получил тяжелое осколочное ранение грудной клетки. На этом война для него закончилась. Дедушка больше года провел в эвакогоспитале в Перми. В возрасте 24 лет он, как инвалид IIгруппы, был признан негодным к дальнейшей воинской службе и демобилизован.

Мой дед не любил говорить о фронтовых днях. Никогда не ходил на встречи со школьниками, на праздничные парады. Война оставила слишком тягостные воспоминания… Мы понимали это и не тревожили его расспросами.

Несмотря на пережитое, Анатолий Васильевич не очерствел душой, ни на что не жаловался. Он был очень добрым и отзывчивым. Мы, внуки, искренне считали его самым лучшим дедом на свете. И это не просто слова. Например, мое первое воспоминание связано с ним…

…Мне около двух лет. В нарядном желтом платьице с белыми рюшами сижу в песочнице, весьма довольная собой, просеиваю песок сквозь белоснежную дедову летнюю шляпу. Помню мужской голос, комментирующий происходящее, и дедушкину улыбку, обращенную ко мне: «Пущай дите играет»… В этом - весь мой дед. Он очень любил своих пятерых детей, а уж в каждом из пяти внуков и пяти внучек, не говоря уже о правнуках, просто души не чаял. Мы знали, что деда Толя простит нам любые шалости, выполнит любые капризы, и, конечно, часто этим пользовались.

…Мне около трех лет. Радостно бегу к деду и сообщаю, что сейчас буду читать ему сказку. Бодро «читаю», кажется, «Курочку Рябу», и он только кивает, просит не частить - то, что я держу мелованную брошюру вверх ногами, его ни капли не смущает.

Дедушка очень уважал книги. В нашем доме всегда существовала обширная библиотека, а любовь к чтению прививалась с раннего возраста. Одним из моих частых развлечений было улечься к деду под бочок и упросить его рассказать что-нибудь. Поначалу он притворно ворчал, но неизменно «смирялся» и начинал говорить. Пересказывал что-нибудь из прочитанного или делился воспоминаниями. Помню неспешные беседы о небольшой деревушке в Сибири, откуда он родом. О том, как однажды ушел собирать ягоды и повстречал в малиннике медведя - кто кого больше испугался, осталось загадкой, оба так и засверкали пятками. О том, как утопил в болоте добротный сапог и долго боялся идти домой, опасаясь нагоняя от мачехи. Но больше всего мне нравилась сказка про хитрого мальчика Чиклимку, которую дедушка придумал сам. Слушала ее всегда, как в первый раз, затаив дыхание.

…Мне не больше четырех лет. Мы с дедом гуляем в парке культуры и отдыха, и я, неудачно «спешиваясь» с металлической фигуры животного, падаю и разбиваю коленку. Слезы катятся градом. Дедушка говорит мне:

- Ну, не реви, не реви. Смотри, ты теперь настоящий солдат с боевой раной, совсем как я. А солдаты не плачут, так ведь?

Хлюпая носом, вспоминаю два глубоких шрама чуть ниже и чуть выше коленной чашечки дедовой левой ноги, которые отличаются неестественной белизной и гладкостью. Это следы от осколочного ранения, одни из нескольких отметин, оставленных на теле Анатолия Васильевича войной. Мне хочется быть такой же храброй, как дед, поэтому немедленно успокаиваюсь. Мы уходим из парка и направляемся в кафе «Дорожное» неподалеку от вокзала, где подают шарики изумительного пломбира в ледяных жестяных креманках. Благодаря этой уловке я мгновенно забываю о своем горе.

Мне всегда нравилось гулять по городу с дедом. Мы неизменно останавливались у памятника Михаилу Баранову и гвардейцам-танкистам. Водя пальцами по мраморным табличкам, пару раз спрашивала, есть ли здесь дедова фамилия, и удивлялась отрицательному ответу. Как же так, ведь он тоже танкист? Дед говорил с улыбкой, что он воевал далеко отсюда, а на памятнике увековечены имена тех, кто отдал жизни в боях за наш город. Именно он и рассказал мне о котельниковских партизанах, о боевых частях, задействованных в освобождении моей малой родины.

…Мне около пяти лет. Упросила деда сходить в парк Серафимовича, посмотреть на танк (как-то раз он сказал, что воевал на таком же, и от моих вопросов ему не стало спасения. Мне непременно хотелось попасть внутрь, посмотреть, что там, понять, как в такой машине помещались сразу четыре человека. Чтобы убавить мой пыл, дед говорил, что люк в башне танка заперт, а ключ, как назло, потерялся). Дедушка идет не спеша, опираясь на тросточку, которую называет смешным словом «бадик». Я цепляюсь за нее и тороплю, ведь вдруг ключ нашелся, и мне посчастливится увидеть интерьер боевой машины. Но, увы, так и не вышло.

…Мне шесть лет. Дедушка неудачно упал и сломал шейку бедра. Он мог бы передвигаться на костылях, но из-за боевого ранения у него нет большей части ребер, нет опоры. Наши прогулки прекратились… Настала моя очередь заботится о деде. Я переключаю для него каналы на телевизоре, приношу газеты и книги, частично помогаю делать то, с чем раньше он справлялся самостоятельно. Дедушка не жалуется: это не в его характере. Мы часто читаем вместе, и я все также люблю слушать его рассказы.

…Мне семь лет. В очередной раз в гости приехал мой двоюродный брат, с которым мы в ту пору соперничали во всем. Едва завидев кузена, бегу в комнату деда и занимаю оба его колена - чтобы братцу места не досталось. Тогда он выкатывает «тяжелую артиллерию» - говорит, что родители планируют отдать его в кадетское училище, и он станет офицером, совсем как дед. Я мигом обижаюсь - это нечестно, ведь девочек не берут! И говорю:

- Ничего, вот будет война, и я пойду служить!

Дедушка тут же торопливо отвечает, с укором:

 - Не говори так, милая. Не дай бог…

Мы с братом пропускаем реплику меж ушей, уже занятые выяснением, кого дед больше любит. Он заверяет, что любит нас одинаково, ведь мы его самые младшие внуки.

…Мне почти восемь лет. Я первоклассница, и впервые вместе с однокашниками девятого мая иду на парад. Когда настает пора вручать цветы ветеранам, теряюсь и прячусь за учительницу. Отчего-то боязно подойти к ним, и я несу немного увядшие на солнце гвоздики домой, деду. По пути срываю несколько веток цветущей сирени. Дедушка убеждает, что это самый красивый букет на свете.

…Мне около десяти лет. Помогая маме перебирать вещи в дедовом шкафу, нахожу его пиджак с орденом Отечественной войны. На плотной темной ткани видны следы от медалей, спрашиваю у деда, где же они. Он отвечает, что отдал боевые награды сыну, а тот - передал своему. Мне немного обидно, и, чтобы утешить, дедушка предлагает повесить «пинжак» в шкаф и взять с полки футляры с юбилейными медалями. Долго перебираю их, вспоминаю, как перед Днем Победы к деду приходят сотрудники военкомата. Мне нравится крутиться рядом, слушать, как они поздравляют Анатолия Васильевича, вручают подарки. Дедушка всегда разрешает мне рассмотреть их. Даже примерить наградные часы со статуей Родины-матери на циферблате, которые обещает подарить, когда ремешок станет впору.

Лишь один раз дед говорит со мной о войне. Признается, что охотно забыл бы то, что видел на фронте. Во время Ржевской операции потери были огромными, шла настоящая «мясорубка», и он радовался тому, что, как командир танка, не чистил гусеницы после боев. Я поняла, о чем шла речь, только будучи взрослой. В одном из сражений дедушкин танк был подбит, и помощь пришла, откуда не ждали - экипажу из горящей машины помогли выбраться… немцы. Вражеские солдаты даже не попытались их убить или взять в плен. Получается, что половина моей семьи появилась на свет благодаря тому, что деду спасли жизнь те, с кем он воевал... Такой вот парадокс.

… Мне почти пятнадцать. На семейном совете решено, что после девятого класса поеду доучиваться в Томск, чтобы иметь больше шансов поступить в один из местных вузов. Отъезда жду со смешанными чувствами: я еще никогда не была так далеко от дома. На летних каникулах приезжаю домой и спешу поделиться с дедом всем накопившимся на год разлуки - телефонные разговоры совсем не то.

Зимой мы с тетей побывали в двух поселках, где много лет назад жила моя большая семья. С особым восторгом рассказываю, что удалось даже заглянуть на подворье, которое когда-то принадлежало деду. Часть прежних построек сохранилась и помнит его руки. А еще в местной школе сделали уголок боевой славы со стендом земляков-ветеранов. Там была и дедова фотография, с траурным кантиком в нижнем углу. Черную ленточку, конечно же, сразу убрали. К соответствующему выводу составители пришли из-за возраста - нашему фронтовику 85 лет, и в анамнезе серьезные ранения. Дед тогда усмехнулся и сказал, что проживет еще долго - примета такая.

…Мне шестнадцать. К грядущему Дню Победы в лицее, где я учусь, объявлен конкурс работ, посвященных этому празднику. Звоню дедушке, чтобы сказать, мы с двоюродным братом будем писать о нем. Он возражает - что о нем можно рассказать… Как что? Ведь он - офицер, и самый лучший дед на свете, и мы все безмерно им гордимся!

Наш проект действительно победил. Но, к сожалению, дедушка об этом уже не узнал. За полтора месяца до 60-летия Победы в возрасте 86 лет он ушел из жизни. Это была тяжелая утрата, в которую не хотелось верить. Я училась в выпускном классе, между нами лежали четыре тысячи километров… Домой приехала только на следующий год. Лишь зайдя в опустевшую дедову комнату, окончательно осознала произошедшее. Поняла, что дедушка не расскажет мне больше историй, не достанет из-под подушки гомонок (кошелек) и не даст несколько купюр «на мороженку», что больше никогда не смогу обнять его... Меня утешал тот факт, что он прожил долгую достойную жизнь, подал отличный пример детям и внукам.

…Пишу эти строки и не могу сдержать слез. Освежив воспоминания, мысленно говорю дедушке «спасибо». Спасибо за то, что много лет назад ценой собственного здоровья помог отстоять независимость нашей родины. Спасибо за то, что многому научил меня. Спасибо за счастливое детство…

Листовка
1
4
3
5
6
7